Рецензии

Истории прошлого века

"Тебе восемнадцать, и с маминого благословения ты отправляешься в путь. В путешествие, которое неизвестно когда кончится", — обращается повествователь к своей героине в самом начале романа. Далее он неотступно будет следовать за ней, проговаривая ее мысли и чувства, словно стремясь незримой чрезмерной опекой компенсировать отсутствие в ее жизни отца. Однако, будь отец где-то поблизости, это была бы уже другая история — Фумио Цубаки уезжает из провинциального американского городка в Японию по приглашению Андзю Токива, своей тетки, тайно лелея при этом мысль "попробовать папу найти".

До встречи с теткой Фумио идет на кладбище. Отец, Каору Токива-Нода, пропал, но родственники, не имея подтверждения его смерти, все равно соорудили ему могилу. На воротах усыпальницы семьи Токива она видит надпись красной спрей-краской: "Грязная свинья! Заткнись навсегда!" Но большее внимание привлекает надгробие из черного мрамора. "Ты догадалась, — предупредительно говорит ей (и нам заодно) вездесущий автор, — что это и есть папина могила. Кто-то вывел на ней два символа: нацистский и еврейский". Ужасная тайна вплетается в ткань романа...

На вполне логичное требование разъяснений тетя Андзю отвечает: "Если сказать одним словом, опустив все подробности, Каору... полюбил". И можно было бы уже "сказать в двух словах", в чем же дело, но последняя представительница клана Токива это делать не спешит. В самом деле, ведь впереди еще не только более четырехсот страниц, но и два тома.

Повествователь-опекун немедленно отступает в тень, чтобы перед нами грозно развернулась во времени (читателя и целого века), а также пространстве (от одного берега Тихого океана до другого и, конечно, текста романа) история любви. Разумеется, при таком масштабе, — история любви не одного и даже не двух человек:

• история любви Каору Нода к Фудзико Асакава (если читатель при этом думает, что это разъяснит ему причины осквернения фамильной усыпальницы, то он ошибается);
• история любви отца Каору, Куродо Нода, к самой красивой актрисе послевоенного кинематографа Таэко Мацубара, тайной возлюбленной генерала Макартура, завоевателя Японии;
• история любви деда Каору Нода, Джей Би к Нами Нода и русской еврейки по имени Наоми, с которой он познакомился в Харбине;
• и, наконец, история любви прадеда Каору Нода, американского морского офицера Пинкертона, к легендарной гейше из самурайского рода Чио-Чио-сан.

Итак, этот роман о любви. Но это не любовный роман. В послесловии автор утверждает, что он "для начала разобрался в своем прошлом" и "прочитал бесчисленное множество книг о любви, увидевших свет", прежде чем нашел "любовь, о которой мог написать только он один". Далее он поясняет: "Я решил написать о ней, используя в качестве красочного фона столетнюю историю двадцатого века. Я стремился придать рельефные очертания этому веку, взяв за основу эмоции несчастных влюбленных".

Автору верить, конечно, нельзя. Тем более, что автор умер, согласно Ролану Барту, прямо как Бог у Заратустры со слов Ницше. Но выпускнику русского отделения Токийского университета, писавшему дипломную работу по Замятину, почему-то верить хочется.