Рецензии

Искушение страхом

Книги Дмитрия Быкова всегда вызывают множество споров. Его можно любить или не любить, принимать или категорически не соглашаться, но не заметить Быкова как явление в современной российской литературе просто невозможно.

Скоропись Быкова поражает и удивляет. Иногда он небрежен и тороплив, иногда вдумчив и медлителен. Но всегда на острие сегодняшнего дня. Он - как флюгер исторического поветрия, хотя сам и не осознает до конца, что делает. Поэт всегда остается поэтом - это рупор, через который время пытается дотянуться до будущего.

Новая книга, как уверяет сам автор, только начало трилогии, которую нам предстоит прочитать в ближайший год. Во что выльется этот труд автора, пока сказать сложно, уж больно серьезно он размахнулся. Почти как "на Вильяма нашего Шекспира". Но во время чтения то и дело возникают ассоциации с другим романом Быкова - "Орфографией". Только эпоха другая, люди не так узнаваемы и гротескны. Возможно, потому, что эта книга гораздо менее отстоит от нас по времени, а потому намного сложнее абстрагироваться от событий, участником которых ты был сам. Да что там был! И сейчас продолжаешь являться персонажем каждой буквой вклинивающегося в наше сегодня романа, пытающимся это сегодня осмыслить и предложить свой путь развития.

Как отметил сам Быков в предисловии, "писать про то, что есть, трудней, чем про то, что было или будет, и чего никто не видел. Упрек в журнализме - самое легкое последствие. Но если не работать с реальностью, она такой и останется".

Итак, в один прекрасный день достаточно спокойная жизнь молодого сценариста Сергея Свиридова (не правда ли - почти про Быкова?) резко меняется: он вдруг становится объектом пристального интереса различных служб, ведомств, организаций. Юношу включили в некий таинственный список, и суета обычных будней закончилась, преподнося ежедневные сюрпризы. В основном не очень приятные. По крайней мере, поначалу.

"Списантов" задерживают на таможне, приглашают на встречу с ветеранами КГБ, заставляют всей толпой проходить диспансеризацию, больше похожую на издевательство, намекают на какую-то последующую миссию.

Вскоре список не просто перестает быть тайным. Как это часто у нас водится, находится огромное количество желающих войти в него, чтобы стать избранными. А еще тут проглядывается и старое русское "авось" - вдруг, если войти в первый список, потом пронесет и обойдется меньшими потерями? Почему-то все уверены, что составление списков всегда репрессивно, всегда ведет к трагедии и носит чумной характер.

И, тем не менее, главному герою Быков подарил свои размышления, еще не использованные в публицистических статьях. А выбор профессии персонажа оставляет писателю возможность варьировать его мысли и выдавать бурный поток фантазии, сжимающейся в ужасе от нахлынувших образов. Он пытается вместе с другими "списантами" понять: будут их казнить или миловать. Это чувство страха, неизвестности роднит совершенно чужих и разных по социальному уровню людей, заставляя объединиться и создать мини-общество, где "каждой твари по паре". Они вместе ездят на шашлыки, ходят в походы, дискутируют, даже разбиваются на пары, а затем дружно ведут отсчет начавшимся репрессиям.

Поначалу с Быковым не хочется соглашаться. Но чем дальше читаешь и чем больше задумываешься, тем больше находишь общих мыслей, хотя и не хочешь этого делать.

Кто на самом деле составил список и с какой целью - и есть главная интрига повествования. "Списанные", напомним, - лишь первая часть трилогии. Будут еще вторая ("Остров Джоппа") и третья ("Камск") части. Полное издание трилогии планируется в 2009 году.

Этот роман - первая попытка осмыслить, что происходило с нами в "нулевые" годы. То есть сейчас. В настоящее время. Роман политизирован и потому жгуче интересен. По той же причине сложно говорить о его долговечности. Как правило, сиюминутность момента таковой и остается. Чему множество примеров в истории. Впрочем, Быков может перешагнуть через мелочность будней и описать процесс в целом. Почти до конца книги это ощущение остается, и только в финале он то ли устал, то ли оставил себе зацепку для второй части, то ли сам не осознал глубины задуманного. Ощущение целостности и законченности пропадает, оставляя обширное поле для критиков и злопыхателей.

Вроде бы все выверено и метко. Это антиутопия, шарж на происходящее, где есть и новый государственный патриотизм, уже набивший оскомину, и марши несогласных, тоже не вызывающих симпатию. А уж про описание телешоу "Родненькие" и сериала "Спецназ" и говорить не приходится. Написано едко и справедливо. Жаль только, что это ничего не изменит. А количество таких проектов, раз "пипл хавает", будет расти в геометрической прогрессии.

Заканчивается роман разговором с Богом, принявшим образ вороны и говорящим с интонацией сионского старца. Бог пытается убедить героя в метафизической необходимости списка. Но как-то не по-божески. Не убедительно. Видимо, ему ближе не ответы, а извечные вопросы русской интеллигенции, на которые он, как и Быков, не знает ответа. Или не хочет отвечать. По крайней мере, в первой части трилогии.