Мария Семёнова, автор знаменитого "Волкодава", по праву считается родоначальницей отечественного фэнтези. 1 января 2007 года состоялась премьера фильма по культовому роману писательницы. Мария Васильевна читала сценарий, добилась нескольких изменений в нем, однако на момент нашей беседы полностью картину еще не видела (мы вместе с ней посмотрели весьма впечатляющий трейлер). Поэтому разговор с писательницей получился в основном о книгах, литературных жанрах, фэнтези и степени исторической достоверности.

Мария Семёнова, автор знаменитого "Волкодава", по праву считается родоначальницей отечественного фэнтези. 1 января 2007 года состоялась премьера фильма по культовому роману писательницы. Мария Васильевна читала сценарий, добилась нескольких изменений в нем, однако на момент нашей беседы полностью картину еще не видела (мы вместе с ней посмотрели весьма впечатляющий трейлер). Поэтому разговор с писательницей получился в основном о книгах, литературных жанрах, фэнтези и степени исторической достоверности.

Мария Семёнова (М. С.): - Я сейчас работаю над совершенно новой книгой, причем в новом для себя жанре. Это будет книга о собаках, и называться она должна, предположительно, "Родная душа". Сразу хочу представить моего соавтора, прошу любить и жаловать, Наталья Карасева. Это имя вы еще услышите.

Данила Рощин (Д. Р.): Мария Васильевна, Вас называют, да Вы и являетесь основоположницей целого жанра в отечественной литературе. Я имею в виду так называемый жанр "славянского фэнтези". А каково Ваше отношение к фэнтези вообще? Есть ли в Вашем личном словаре определение для этого слова?

М. С.: Я, конечно, не специалист-филолог, не сторонник точных определений. Не люблю я ратовать за чистоту жанра. Мне вообще кажется, что все самое интересное рождается на стыке жанров, наук. Фэнтези для меня, прежде всего, литературная сказка. Само же слово пришло к нам из английского языка и как-то короче выговаривается. Что касается английских терминов, то мне лично очень нравится термин "fiction" - как некая литература о вымышленных событиях. Хорошо сказано - "фикция" (смеется).

Д. Р.: Кстати, о фикциях. Что касается другой fiction, science fiction, то есть научной фантастики, есть ли, на Ваш взгляд, разница между жанром фэнтези и жанром научной фантастики? Если есть, то в чем она?

М. С.:Особой разницы, с моей точки зрения, тут нет. Различие скорее в науках, которые эту литературу вдохновляют. Ведь если ты решил писать в жанре научной фантастики, - изволь знать законы небесной механики, какие-то физические, математические закономерности, связанные с полетом космических кораблей, и так далее. Человек должен быть в курсе того, что изучает современная физика, иметь представление о технической стороне дела. А вот автор фэнтези, с моей точки зрения, должен работать на материале истории, этнографии, фольклористики, филологии, наконец. Ведь любой роман в стиле фэнтези это прежде всего рассказ о людях мифологического менталитета. Рассказ о мире, где за каждым углом и в каждой вещи живут некие демоны, боги, колдуны. Необходимо представлять этот механизм мышления. Понимать эти тонкие закономерности. Но, к сожалению, большинство авторов этого знать не желают. На сегодняшний день литература в жанре фэнтези представляет собой некую аморфную массу, где-то на семьдесят пять процентов паразитирующую на "дедушке Толкиене". А сейчас уже паразитируют и на Роулинг. В общем, идет такая вторая волна.

Я в свое время ходила в одно литобъединение. Там одна дама представляла роман в жанре научной фантастики. И в процессе романа все время всплывала четвертая планета от Солнца, хотя по сюжету вроде к нам на Землю кто-то прилетел. Я у нее поинтересовалась порядковым номером нашей планеты. Она посмотрела на меня не замутненным мыслью взором. Я попыталась объяснить, что Земля - это не четвертая планета. Она и говорит: "Заинька, вы что, считаете, что мне надо налечь на астрономию?" И при этом она считала, что пишет вполне научную фантастику. Так что я считаю, что, если ты хочешь написать хорошее фэнтези, для начала наляг и на астрономию в том числе, чтобы у тебя варвар, глядя на небо, видел то, что там действительно есть. А если по-хорошему, то посиди и почитай этнографические исследования, исторические сочинения и так далее. Я в свое время эти книги прочитала, и только поэтому меня и называют основоположницей чего-то там. Только поэтому.

Д. Р.: То есть можно сказать, что в основе фантастики, научной фантастики, лежат в основном знания точных наук, фэнтези же использует базу наук гуманитарных?

М. С.: Да, можно и так сказать.

Д. Р.: Тогда еще относительно жанров и фикций. Вас не смущает, что Вы работаете в рамках только одного жанра, а не занимаетесь литературой с большой буквы? В одном из своих интервью Вы рассказывали, что даже спрашивали у своей подруги-филолога, мол, "Волкодав" - это литература или нет, а та, подумав немного, ответила, что литература - это то, за что дают "Букера". Вас не смущают подобные вещи?

М. С.: Было дело. Да, я даже в "Кудеяре" об этом написала. Использовала реальную фразу из реальной статьи в "Книжном обозрении", что из шести номинированных на премию "Букер" скучных романов премию получил самый скучный. Я Вам так скажу: я хочу писать интересные книжки, а на то, что некоторыми высоколобыми дяденьками называется литературой или нет, я давно положила, извините за выражение, крестообразно и с прибором. Я делю книги простым способом: на книги настоящие и на пачканную бумагу. Такую пачканную бумагу я без зазрения совести пихаю в печку у себя на даче. Точно так же я не делю музыку на жанры. Может быть вещь, написанная в легком жанре, вышибающая из души искры, а может быть некое классическое произведение, от которого если не заснешь, так свихнешься. И что в таком случае считать настоящей музыкой? Есть гениальные сочинения, а к какому жанру их относить - дело второстепенное.

Д. Р.: Мария Васильевна, вот Вы написали книгу "Мы славяне", с тех пор на книжном рынке появилось огромное количество исторических, псевдоисторических, публицистических и прочих сочинений на тему "о корнях" и так или иначе затрагивающих национальный вопрос. У Вас к этому "русскому вопросу" есть свое собственное отношение?

М. С.: Лично я убежденный интернационалист. И я Вам так скажу: еще никто не нашел ночных тапочек Рюрика и не прочел на этикетке, где они были "мэйд ин". Никому пока точно не известно, был ли Рюрик датчанином, славянином с южного берега Балтики, а может быть, в нем смешались самые различные крови разных народов. И это не будет точно известно вплоть до изобретения машины времени. Я неплохо себе представляю Древнюю Русь, и скажу Вам, что она никогда не была каким-то этническим заповедником, в котором жили голубоглазые и светловолосые древние славяне. Тогда все бесконечно смешивались. И славяне вливались в другие народы, и другие народы смешивались со славянами. И то этническое образование, которое сейчас называется русскими, это же всевозможная смесь самых разных народов. И корни у нас и финно-угорские, и тюркские, знаменитые оперные берендеи - кто это теперь знает? - были-то на самом деле кочевниками тюркского происхождения, а половцы были еще более белокурыми и голубоглазыми, чем славяне, за что, собственно, их "половцами" и называли. Наш народ был всегда интернациональным таким коктейлем, который не боялся и не стеснялся принимать в себя самые различные нации.

Д. Р.: Многие писатели, вдохновленные благородным национальным пафосом, особенно в последнее время, насоздавали множество "исследований" на тему "славянской скифии", древнейшей истории Руси, о том, как славянские дружины громили римские легионы и т. п. Как Вы относитесь к такой спонтанной фальсификации истории?

М. С.: А, Россия - родина слонов. Ну, если человек написал, что славянские дружины громили римские легионы, то он не понимает, кроме всего прочего, что же такое была эта самая славянская дружина. Такой писатель вообще не владеет материалом. Дружина - это окружение князя, его побратимы, это мистическое сообщество, а не войсковое подразделение. Если написано в книжке, что русские дружины кого-то там разбили, такую книжку можно закрывать и… откладывать в сторону.

Д. Р.: Меня как историка не столько волнуют эти исторические несуразности, сколько поражает сам масштаб этого явления. Сам феномен спонтанной фальсификации. Мне кажется, это приносит огромный вред, Вы так не считаете?

М. С.: Это нормальное состояние нормальной здоровой науки. Помните, когда-то в нашей исторической науке существовало только одно мнение, снабженное подписью и печатью, - мнение академика Рыбакова? Сегодня, по счастью, положение изменилось, возник плюрализм мнений. Поэтому таких писателей и псевдоисследователей надо холить и лелеять. Пускай они плодятся делением и почкованием. Всем этим Гумилевым и Фоменкам надо персональную пенсию давать. Какой вред, что Вы! Наоборот, быть может, такая книга разбудит мысль у человека и желание узнать еще что-то. Я ведь тоже не с научных книг начинала, читала всякую ерунду, типа "Поход викингов" Жана Оливье. Так что в этом нет ничего страшного. Кто-то прочтет Гумилева и захочет почитать чего-то еще, так постепенно люди выйдут на какие-то серьезные пласты. Читатель не дурак, да и история не дура. Постепенно все отфильтруется.

Д. Р.: Тогда об исторических реалиях. Я читал в одном из Ваших интервью о том, что Вас очень интересует такой феномен, как матриархат, слышал, что Вы хотели написать об этом книгу.

М. С.: Ну, матриархат, по моим скромным изысканиям, это такой период времени, который занимает большую часть истории человечества. Во времена, когда перед человечеством стояла задача элементарно выжить как виду, главенствующими интересами должны были быть для людей интересы самки и детеныша. Это свойственно всем нормальным животным. Подобная система взаимоотношений присутствует, например, в волчьей стае. Мы привыкли к стереотипу: волк сам за себя, а на самом деле это очень верные, коллективные животные. За спиной "Акелы на скале совета" всегда находилась самка, он в первую очередь старался ее обеспечить, создать здоровое потомство с ней. И именно этому подчинены интересы всей стаи. Так было и у людей. Когда же люди размножились, решили проблемы выживания, на первый план вышли физическая сила и агрессивный самец. Появилось воинственное мужество мужчин.

Д. Р.: А вот, насколько я помню, согласно университетскому курсу антропологии, проблема выживания была решена человеком задолго до становления цивилизации, где-то в самом начале неолита. Кроме того, сам термин и само понятие "матриархат" изобретено немецким ученым Иоганном Бахофеном. Он был замечательным ученым, много читал древнегреческих авторов, трезво мыслил. Однако он изучал древность в тиши своего кабинета, ни разу не был в "полевых" условиях, не посещал ни Африки, ни Америки, был этнографом-теоретиком. Антропологи-практики между тем выяснили, что никакого матриархата как отдельной формации никогда не существовало. За матриархат Бахофен принял ярко выраженные матримониальные связи в том же патриархальном обществе. Он придумал лишь красивое слово и долгоживущий миф, возможно особенно популярный именно в эпоху тотального феминизма.

М. С.: Кстати, я совсем не симпатизирую феминисткам. Может быть, мне просто какие-то дурные феминистки попадались?.. Те, которых я встречала, были очень неприятными женщинами, способными ради собственного самоутверждения начать стравливать между собой присутствующих мужчин.

А насчет матриархата я спорить с Вами не буду. Просто те книги, которые мне попались на эту тему, убедили меня в правомочности термина "матриархат". И в том, что он вовсю существовал и существует в тех временных и географических реалиях, в которых человек поставлен в условия выживания. Ну и мне показалось интересным это изобразить. Я ведь всегда предпочитаю изображать то, что до меня еще не изображали.

Д. Р.: Скажите, Мария Васильевна, а почему, как Вам кажется, отношения в древнем обществе так интересны современному человеку? Почему нам так нравятся эти давно минувшие времена? Они были лучше? Отношения между людьми были более естественными? Патриархальный языческий мир был более гармоничен, чужд ксенофобии, лишен социальной энтропии?

М. С.: Ну, насчет того, какие времена лучше, я так скажу: в каждой избушке свои погремушки. Я живу здесь и сейчас. Я из любого другого общества пешком бы ушла в то общество, где я выросла, где живут мои современники. И где там отношения более правильные - никто не знает.

Просто мы, читая фэнтези, размышляя об этом, учимся воспринимать чужие народы и совершенно другие культуры. По этому поводу, кстати, я имею огромную претензию к "дедушке Толкиену". Ведь в его книгах существуют народы изначально "добрые" и народы изначально "злые". А вот те же самые "Звездные войны", при всей художественной несопоставимости этих произведений, начисто лишены подобного фатализма. У любого персонажа, сколько бы у него ни было щупалец, голов или хвостов, есть воля, перед нами личность. И пространство фильма таково, что герой как себя проявит, так его и будут оценивать. Вне зависимости от количества щупалец. А у Толкиена, если увидел орка - нужно бить в морду. Вот вам и ксенофобия, русские бей кавказцев. Главное в фэнтези, на мой взгляд, пересечение абсолютно непересекающихся культур, встреча неких несмешивающихся жидкостей. Главная тема фэнтези - синтез и взаимодействие культур.

Д. Р.: А какие книги Вы читаете для собственного удовольствия? Русскую классику перечитываете?

М. С.: Я в основном читаю специальную литературу, необходимую мне в работе. Для отдыха я читаю, Вы будете смеяться, Макса Фрая, например. Также с восторгом читаю Дмитрия Емца, очень люблю "Гарри Поттера", в оригинале разумеется. А Джеймс Хэрриот, английский ветеринар, вообще мой любимый писатель. Что касается русской классики, то у меня остались только воспоминания со школьных лет - как у нас любовь к этой русской литературе отбивали. Так что не могу сказать, что перечитываю Чехова или Тургенева. Как-то давно, в качестве практической работы над языком, начала читать его "Стихотворения в прозе" и чуть не повесилась с тоски на середине. Нас воспитывали на том, что великие классики "глаголом жгли". Ну как тут перечитывать? И без них живого места нет. Деваться от горящих глаголов некуда.

Д. Р.: А какие фильмы Вы любите? Как Вам показалась экранизация Толкиена?

М. С.: Первый фильм трилогии с трудом досмотрела до середины. Дальше - еще хуже. Я когда увидела эту воительницу с выражением непреодолимого ужаса на лице… ох, с таким выражением не только не побеждают, но и не выживают. Фэнтези нельзя выводить за рамки реальности, что же тогда останется от человеческого подвига?

Мне больше нравятся "Коммандо" со Шварценеггером, "Универсальный солдат" с Ван Даммом, "Самоволка" - вот мои любимые фильмы.

Д. Р.: Потрясающе. Почему именно эти фильмы?

М. С.: Да очень просто. В "Коммандо", например, показан правильный отец. Он снесет все на своем пути, чтобы спасти своего ребенка. Он уничтожит всех диктаторов и президентов просто потому, что обидели его дочь. Все. Это моя психология. Вот так надо себя вести. Если тронули мое дитя, сначала я убью, а потом буду разбираться. Если так будут думать и поступать все - мы будем жить долго и счастливо. Это же борьба за человека в себе. Это главная тема.